Воспитание и образование старшеклассников

Юлька права, думала Оля, подъезжая к дому. Мне нельзя раскисать. Я должна все выдержать ради своей цели. Надо побыстрее закончить работу над диссертацией. Надо защититься до того, как наступит срок, — если он наступит. Надо работать день и ночь и ни о чем больше не думать. — Оленька! — обрадовалась мать. — Приехала! Раздевайся скорее да садись обедать. Все горячее. — Как отдохнула? По своей работе не соскучилась? — Дмитрий Иванович — Олин отец — ревниво следил за ее успехами. — Новые идеи не появились? — Соскучилась, конечно. И идеи появились. Мне никто не звонил? — Утром шеф звонил. Просил, как только приедешь, связаться с ним. Что там приключилось? Оля взяла трубку. — Борис Матвеевич, добрый день! Это Туржанская. Вы просили позвонить. — Олюшка! — услышала она обрадованный голос шефа. — С приездом! Как отдохнула? — Спасибо, хорошо. Я нужна? — Тут, понимаешь, проблема небольшая появилась. ВАК теперь требует, чтобы в диссертациях непременно было показано прикладное значение работы.

Как Оля ни умоляла мгновения не спешить, они бежали и бежали, увлекая за собой минуты, часы, дни. Однажды, проснувшись, она вдруг с ужасом поняла, что ее счастья осталось ровно на два дня. — Прекрати паниковать, — строго приказала она себе. — Возьми себя в руки. И эти два дня пройдут — они не могут не пройти. И он уедет. Ты знала, что так будет. Ты не можешь с этим ничего поделать. Так не отравляй ему и себе последние дни. И она продолжала улыбаться, показывая всем своим видом, что ей все нипочем. Но Серго, чуткого, как барометр, трудно было обмануть. Он знал, он чувствовал, как она страшится разлуки. Бог послал ему девушку, похожую на утренний свет. Преданную ему абсолютно. Как он оторвет ее от себя — он не мог об этом думать. Но понимал, что не в силах ничего изменить. И потому молчал. Только сердце его ныло все сильнее, все больнее. Они старались поменьше бывать на людях, побольше наедине. Но, где бы они ни появлялись, окружающие невольно умолкали и провожали их взглядами. Т

Как Оля ни умоляла мгновения не спешить, они бежали и бежали, увлекая за собой минуты, часы, дни. Однажды, проснувшись, она вдруг с ужасом поняла, что ее счастья осталось ровно на два дня. — Прекрати паниковать, — строго приказала она себе. — Возьми себя в руки. И эти два дня пройдут — они не могут не пройти. И он уедет. Ты знала, что так будет. Ты не можешь с этим ничего поделать. Так не отравляй ему и себе последние дни. И она продолжала улыбаться, показывая всем своим видом, что ей все нипочем. Но Серго, чуткого, как барометр, трудно было обмануть. Он знал, он чувствовал, как она страшится разлуки. Бог послал ему девушку, похожую на утренний свет. Преданную ему абсолютно. Как он оторвет ее от себя — он не мог об этом думать. Но понимал, что не в силах ничего изменить. И потому молчал. Только сердце его ныло все сильнее, все больнее. Они старались поменьше бывать на людях, побольше наедине. Но, где бы они ни появлялись, окружающие невольно умолкали и провожали их взглядами. Т

Только теперь, находясь день и ночь под одной крышей с любимым, Оля поняла, что такое настоящая жизнь женщины. Жизнь такая, какой она и должна быть. С великим изумлением она обнаружила, что домашние хлопоты, всегда казавшиеся ей скучными, могут приносить истинное наслаждение. Прежде она не любила убирать, готовить и могла часами валяться на диване с книгой в руках, питаясь одними бутербродами. А теперь? Теперь она выучила наизусть любимые блюда Серго и научилась стряпать, да так, что он уплетал ее обеды за обе щеки и нахваливал. Было невыразимо приятно видеть, как он надевает свежую рубашку, выстиранную и выглаженную ее руками. Она бегала на базар, готовила еду, убирала квартиру — и все на одном дыхании. Во всех ее хлопотах был глубокий смысл: это для него! И потому она не уставала ни капельки. Огонь, так опаливший ее в первые дни, превратился в ровное жаркое пламя. Оно согревало ее изнутри и прорывалось наружу, из-за чего лицо девушки казалось светлым даже в темноте. Тепер

Расстроенные ребята долго сидели на скамейке возле дома девушек. Наконец, Отар заговорил:— Все хочу спросить, друг — какие у тебя планы насчет Оли? — А что? Почему спрашиваешь? — Девушка хорошая, жалко ее. Сломаешь и уедешь, а она страдать будет. Такая хорошая девушка, светлая. — Почему сломаю? Что я — насильник, что ли. Оля в аспирантуре учится, значит, ей больше двадцати лет. Она взрослая, я взрослый. Мы оба взрослые люди. Как она захочет, так и будет. Чего не захочет — не будет. Понимаешь — тянет меня к ней. Ни к одной так не тянуло. Сам не знаю что со мной. — А дальше что? — Дальше что, дальше что... Откуда мне знать? Буду думать. — Ну думай-думай. Только не долго думай. Всего две недели осталось. — Пошли спать, — встал Серго, — завтра видно будет. Посмотрим, как они нас встретят, а там решим, что делать. Но ни завтра, ни послезавтра они не встретились. Хозяева показали им записку, из которой стало ясно, что девушки попросту сбежали в Гагру. Подавленные ребята весь день слонял

Дом творчества находился довольно далеко от поселка — до него пришлось добираться автобусом. В тот день кинозал пансионата не работал, а в концертном зале шла какая-то скучная лекция, поэтому в Доме творчества собралась вся местная молодежь. Народу было — не протолкнуться. Танцы уже начались. Молодые люди договорились, возле какой беседки будут встречаться, после чего Отар с Юлькой быстро затерялись между парами. — Пойдем и мы, Оля. Красивое танго. Серго ввел ее в круг танцующих. Она украдкой взглянула на него, и снова красота его лица больно резанула ее по сердцу. Это ж надо — золотые волосы и синие глаза. Ну, просто, солнце и море. И тени от ресниц на полщеки. Нет, лучше не смотреть — одно расстройство. От близости его губ к ее лицу у Оли слегка кружилась голова. Он заглянул ей в глаза и довольно улыбнулся. Было невыразимо приятно чувствовать на талии его руки, положить свои на его плечи, прижиматься в танце к его груди. Он уверенно вел ее меж танцующих пар, ни разу ни с кем не

СОЛНЕЧНЫЙ УДАР. Глава 4 из романа "Одинокая звезда" — Ну, дочка, чем гостя угощать будем? — Ольга Дмитриевна с Леной сидели на кухне. — Соловья баснями не кормят. — Давай пельмешки сделаем? В прошлый раз были такие вкусные! — Это долго. Надо мясо молоть, тесто месить, пельмени лепить, потом варить. А мне сдается — твой гость не заставит себя ждать. — Тогда оладушки. Это ведь быстро? — А ты не проголодалась? Может, борщ разогреем? — Ой, мне что-то борща не хочется. Оладушков хочется. — Хорошо, моя ладушка, давай жарить оладушки, — пропела Ольга Дмитриевна. — Сметанка есть и маслице я купила. Встав на табуретку, Леночка достала с полки банку с мукой. Они дружно принялись за дело, и вскоре на сковородке аппетитно шипели румяные оладьи. — Мамочка, а может Гена больше любит с вареньем? У нас еще осталось клубничное? — Немного осталось. Доставать? — Конечно, доставай. Пировать − так пировать. — Понравился мальчик? — Мама лукаво глянула на дочку. — Он хороший. — Лена на мгн